Истории из жизни по вашим письмам… Я хочу поделиться своей историей. Поделиться надо, потому что я хочу жить. Мне очень больно, и, наверное, я буду выдавливать из себя эту историю, обливая ее слезами, как околоплодными водами. Думаю, эти роды пройдут нелегко, но я хочу получить облегчение.
Итак. Мне уже 45 лет. То есть, я уже не девочка. Я была замужем – понарошку, в 23 года, в течение двух лет, но у меня от этого брака имеется взаправдашний ребенок – дочка, ей 21 год. Дочку пора уже замуж отдавать, а я сама заневестилась.
Все остальное время я была одна, иногда у меня были любовники – как-то тоже все не всерьез, как говорится – к нашему берегу одно дерьмо да щепки (прошу прощения за нелитературное выражение). Да и некогда было: дочка постоянно болела, я не могла толком на работу устроиться из-за этого, приходилось халтурить, бегать по переводам и тому подобное, вот так я и добегалась до 2006 года, то есть до 40 своих лет. Дочь окончила школу, поступила в институт, а я удачно устроилась на работу секретарем-помощником иностранного руководителя с хорошей зарплатой. Другими словами – все устроилось.
Жизнь наладилась. Мы стали ездить в отпуск, покупать себе вещи, хорошо питаться. И однажды я подумала, что научилась добиваться результата, и почему бы не попытать мне счастья на сайтах знакомств с иностранцами? Доколе я буду одна? Я отлично знаю немецкий и письменный английский. Подружка сделала мне хорошие фото, и я разместила их на одном сайте.
Сначала я, как водится, нарвалась на мошенника. Через три недели пылкий влюбленный просил перечислить ему 500 долларов на счет в Нигерию, так как его счет в банке заблокирован, ну не хочу даже говорить об этом. Это был удар. Я все воспринимаю близко к сердцу. Решила, что на этом сайте счастья не найдешь. Ну, хоть отшлифовала свой английский в чате. Как говорится, с бешеной овцы…
Задала в Интернете в поиске: порядочные немецкоязычные сайты знакомств. И мне сразу выпала ссылка на сайт bildekontakte. Это в основном внутренний немецкий сайт, но в последнее время там большой наплыв невест и женихов из России, Украины, Польши и т.д.
Я представилась как BlueBird, и написала, что я так устала летать по сайтам знакомств и хотела бы наконец прилететь домой. Может быть с тобой? Хотелось бы встретить мужчину, которого бы я сначала уважала, затем восхищалась, а потом бы влюбилась в него.
И на этом сайте я встретила его. Он сделал три попытки, чтобы познакомиться со мной. Он не входил в мой возрастной коридор. Мне было 44, и я прикинула, сделаю коридор от 39 до 49, то есть плюс и минус 5 лет. А ему уже было 52 года. Но меня подкупила его анкета – такая искренняя, смешная, без рисовки. Вопрос: Что Вы не любите? Ответ: квашеную капусту и свеклу, и еще, когда женщины сильно красятся. А цель поиска у него была: симпатичные люди.
Я подумала, этот не ищет себе партнера целенаправленно, почему бы не пообщаться, и написала: да, я бы хотела с ним познакомиться.
Он мне написал. Написал о себе. Сказал, что живет раздельно с женой, но не разведен, так как у них небольшое совместное предприятие. Что многие женщины этого не понимают, а ему дорога её дружба, так как у них не было ссор, они просто мирно расстались. Не знаю, можно ли назвать расставанием, когда каждый день бок о бок вместе работаешь.
Я ответила, что, во-первых, я немного крашусь. В России без этого нельзя. Во-вторых, я люблю свеклу и квашеную капусту. В-третьих, я понимаю его желание сохранить дружбу с близким человеком. Потому что я подразделяю человечество на три группы: мальчики, девочки и Человеки. Представители первой и второй групп обычно не понимают третью. И он ответил, что немножко косметики – это ничего.
Потом завязалась переписка, длившаяся неделю, после чего мы обменялись скайп-адресами и стали общаться. У меня камеры не было, а у него была. Вспоминаю его предупреждение: «Кира, когда мы будем разговаривать в скайпе, мне надо будет затемнить свою комнату, чтобы ты не увидела моих седых волос».
Я ответила: «А что бы мне затемнить? Скорее всего — ничего! У меня нет камеры!»
— Кира, я уверен, что тебе ничего затемнять не надо!
И вот наш первый разговор 7 октября 2010 года:
— Ты меня видишь?
— Да.
— А я тебя – нет.
— А у меня нет камеры.
Мы болтали часа три. На следующий день мне на сайте была вынесена похвала: «Очень приятная, спокойная, приветливая манера общения. Женщина, достойная любви». Мне стало странно. Если ты со мной знакомишься, зачем ты рекомендуешь меня? А может быть, это просто, чтобы набрать «пункты» в моих глазах?
И потом мы разговаривали каждый день. Через две недели мне стало уже неудобно, что он меня не видит, еще подумает, что перед ним мошенница, и я раскошелилась на камеру в 500 рублей.
Он был восхищен.
— Зачем ты купила камеру? Из-за меня? Я не хотел бы вводить тебя в растраты.
— Это не растрата. Камера все равно нужна.
— Я очень рад. Но ты нервничаешь.
— Да, немножко.
— Почему?
— Не знаю.
— Такого ответа не бывает. Чего ты боишься?
Боги, Боги мои, он вымучивал меня этими вопросами: почему задумалась, почему улыбнулась, о чем думаешь, почему грустишь, какая мысль сейчас у тебя промелькнула, почему подняла правую бровь, почему нахмурила бровь? Ответы: просто так, я не знаю, не считались, надо было честно рассказывать, иначе он не отставал. Я заметила, что он ужасно много курит – просто не переставая.
Сам он тоже очень много рассказывал – о том, что он уже три года не живет с женой, что у него в течение этих трех лет была подруга в Таиланде, к которой он летал 2-3 раза в год. Но в скайпе они не общались – большая разница во времени, только по телефону и смс-ками. А в июле 2010 года ему пришло сообщение: «Бай-бай, я лечу в Лондон». Когда он попытался перезвонить, то ему было сказано, «Гуд бай, я лечу в Лондон». Вот и все. Не видно было, чтобы он особо по этому поводу переживал, зарегистрировался на нескольких сайтах знакомств, и начал искать.
Через какое-то время я попросила его рассказать историю его отношений с женщинами, меня интересовало, по какой причине он с ними расставался. Он сказал, что женат был два раза. Первый раз в 19 лет, но жена не дождалась его из армии и пустила по миру, он вынужден был начать все заново. В 26 лет он женился на своей второй и настоящей жене. Они не имеют детей. Два раза делали неудачное искусственное оплодотворение, и когда во второй раз его жена чуть не умерла из-за осложнения, то он сказал – хватит. Для женщины это очень большой стресс.
Я спросила, почему же вы расстались, ведь вы должны были быть очень близки друг другу после того, что вместе пережили. Он сказал – мы были очень близки. Все расстроилось, когда мы открыли свое дело – клининговую фирму. Уборка, чистка ковров, борьба с вредителями, уборка больших промышленных площадей. Очень много приходится работать самим. В отпуск вместе ездить не получается. Персонал – один мусор, нормальные люди не идут. Тот, кто приходит, работает плохо, постоянно нужен контроль, работа не приносит никакого удовлетворения. И вот в один день они заметили, что говорят между собой только о работе – идут ли в постель, встают ли, завтракают ли – разговоры только о работе. И он принял решение прекратить отношения. Ведь если отношений больше нет – кто-то должен взять на себя смелость признать это.
Скажу честно, мне было очень странно это слышать. Ему на тот момент было уже 52 года. Это значит, что они расстались, когда ему было 50. В этом возрасте у многих пар остается мало тем для общения. Но разве люди расстаются из-за этого? Я спросила: как чувствовала себя твоя жена? Он ответил: absolute Scheisse, то есть, очень плохо. Что и говорить, поначалу мне тоже было очень плохо, но что тут поделаешь? Я была в шоке. Ну а потом была история с женщиной из Таиланда, которой он очень много помог материально. Но ему не жаль этих денег. Он вообще за них не цепляется. Есть возможность, он помогает и забывает об этом.
Я очень боялась опять нарваться на мошенника, и поэтому, когда он меня спрашивал: скучала ли ты по мне, или когда вдруг всплывали вопросы, которые я уже слышала прежде в другом контексте, я впадала в ступор. Это не ускользнуло от него.
— Чего ты боишься? Мне не нужны твои деньги.
— Может быть, ты игрок?
— Как?
— Не знаю.
— Я тебе скажу, как я играю. Я играю в шахматы, правда, уже давно не брал их в руки. Я иногда заключаю пари на чашку кофе.
— Вот, может быть, ты заключил пари на чашку кофе, что влюбишь в себя простушку из России?
Это был выстрел. И я очень пожалела об этом. Он встал и вышел из комнаты. Я очень испугалась, что он сейчас исчезнет навсегда. Когда он вышел из ванной, а мне в камеру была видна дверь, то на моем лице было написано все. Он сжалился надо мной и сказал: «Никогда так больше не говори. В моем кругу такие игры не приняты»
Ему очень понравилась моя теория этапов развития отношений: степ бай степ – уважать, восхищаться, влюбиться.
Он спросил меня, если путь до влюбленности проградуировать по шкале pH в 14 пунктов, то где он сейчас? Я сказала, что, наверное, в точке 7 – между уважением и восхищением.
Он нажал несколько кнопок на своей клавиатуре, не прекращая разговора.
На следующий день курьер принесла мне домой три красных розы, вазочку и открытку с текстом: «Кира, спасибо за прекрасные часы». И его подпись. До чего дошел прогресс. Я не выдержала и послала смс: «Ты получаешь еще 100 баллов».
Вечером он смеялся: «Но ведь это превышает возможности шкалы»
— Твоя шкала больше не действует.
— Ага, теперь действует твоя шкала?
— Да.
— И сколько в ней баллов?
— До бесконечности….
— Тяжелая задача.
Я болела. У меня впервые за три года, несмотря на регулярное посещение бассейна, приключилась жестокая ангина, переросшая в гайморит. Больно было ужасно. Все от страха.
Я влюбилась. Я полюбила его смех, такой искренний, детский, высокий, немножко неожиданный для его голоса – довольно глубокого. Мне было хорошо и легко, как в юности. Мы стали думать, как бы нам встретиться. У меня была уже другая, хорошая, дорогая камера, купленная на деньги, присланные мне им. Изображение на ней не зависало, и ему не приходилось постоянно просить меня: «Помаши ручкой!» «Пошевелись!» Он прислал мне приглашение, билеты, и в январе я полетела к нему в Германию.
Тут надо сделать отступление и рассказать еще кое о чем.
Когда его подруга из Таиланда помахала ему ручкой с неба, у него уже был забронирован отпуск в Таиланд на январь. Не отменять же. Был забронирован отель и перелет. Все стоило 1500 Евро. Я говорила: «Конечно, поезжай, тебе же надо отдохнуть. У нас еще будет возможность увидеться». Он говорил: «Отменив отпуск, я потеряю 500 Евро. Это уйма денег». В конце-концов он отменил его, потеряв 500 Евро и объяснив это необходимостью быть в Германии и контролировать дела на фирме. Я была очень счастлива. Доверие, уважение, восхищение и любовь к этому человеку крепли изо дня в день.
Выходя в зону прилета, я сразу увидела его, но вид у него был угрюмый и неприветливый, и я испугалась. Он стоял в позе Наполеона, скрестив руки на груди, и задумчиво смотрел как бы сквозь меня. Я подошла.
— Кира?
— Да.
— Ну вот ты и здесь.
Мы неловко обнялись, он вручил мне маленького мишку с тремя шоколадками в руках, я почувствовала, что он боится ко мне прикасаться. Для меня это был хороший знак. Про себя я окрестила его медведем из-за угрюмого вида. Позже он стал Бэрхен (медвежонок).
Мы помчались на машине к нему. Я думала, как все будет. Еще до вылета он меня предупреждал: «Учти, ты мне ничем не обязана. Я не выписываю себе женщину из России, чтобы она мне тут вела хозяйство и ублажала меня в постели. Ты приезжаешь как гость и как друг. Конечно, мне было бы приятно, если бы ты захотела заниматься со мной сексом, но если ты не захочешь, не надо». И еще он меня предупредил, что в его городке нет ничего интересного, и мы будем уезжать в Голландию за покупками, погулять и т.п. Я заподозрила неладное и спросила напрямую: «Тебе нельзя показываться со мной?»
Он возмутился: «Почему ты так подумала? И кто бы я был в таком случае по отношению к тебе? А кто тогда ты мне? Тайная любовница? Нет, нет и нет! Просто мы не будем мелькать в той части города, где стоит наш бывший дом и живет моя жена, где меня знают, чтобы моей жене не пришлось отвечать на глупые вопросы». И я уже знала, что их раздельное проживание особо не афишируется. «Мы не бегаем по улицам с табличками: «Живу раздельно от жены/мужа». Специально не говорим, кое-кто знает, кое-кому это и не интересно. Сейчас развестись было бы самоубийством в финансовых делах». Потому что мы ведем дела совместно, и кредиты берем вместе».
Я не очень в это дело вникала. Какой-то червь точил, но, в общем, меня его объяснения удовлетворяли. И еще он предупреждал меня, что в моменты возбуждения у него может случиться приступ кашля из-за того, что у него абсолютно заложены бронхи из-за сильного курения. Но в ванной наготове стоит спрей-ингалятор.
Всю дорогу до его городка я думала, что, наверное, не понравилась ему. А он, оказывается, разозлился на лиц кавказской национальности, которые огромной компанией встречали какого-то своего земляка и перегородили весь выход. Это мы потом выяснили.
В этот день мне в рот не лезла еда, и было страшновато. Вечером он спросил: «Мне лечь отдельно?» Я отрицательно покачала головой. Он удивленно посмотрел на меня.
Короче, у нас все случилось в первую ночь. Я не жалею. Он был очень ласков и нежен со мной, только, простите за подробность, видно было, что его «боевое прошлое» уже в основном в прошлом, извините за тавтологию. Он сказал, что раньше такого не было. Скорее всего, это связано с тем, что у него очень много проблем на работе, и голова постоянно занята этими проблемами.
Но за 10 дней два дня и две ночи у нас были великолепные. Никогда не забуду, как меня ночью разбудил его шепот: «Ты вскружила мне голову. Проснись, ты вся горишь. У тебя нет температуры? Я в тебя окончательно влюбился. Спасибо, что приехала, я буду по тебе скучать, когда ты уедешь».
Я заметила, что у моего любимого очень плохой сон, узнала, что у него оперированное колено, и совершенно заблокирована спина – от верху до низу. Я пыталась, как могла, размять это бедное тело. Он мне рассказал, что полюбил Таиланд из-за массажа. У него из-за работы очень болят ноги – икры просто как камни. А после 10 дней фут-массажа в Таиланде они всегда становились мягкими. И я садилась рядом с ним каждый день и разминала эти затвердевшие комки. Иногда он так сильно вскрикивал от боли! Каждое утро я обнаруживала его сидящим на диване, курящим, пьющим свой кофе, и разминающим затекшие во время сна икры.
Кроме того, мы объездили пол-Голландии, посетили Амстердам, потому что я давно мечтала посмотреть «Ночной Дозор» Рембрандта. Он носил меня на руках по квартире вниз головой, натерев мои коленки вонючей тайской мазью для суставов – тебе нельзя ходить, ты же больная, кормил в Амстердаме в тайском ресторанчике очень вкусным рисом с курицей и овощами, готовил мне клецки, которые я не распробовала в Германии в студенческие годы. А я сделала ему свекольный салат, так как мы делаем дома с мамой – со сметаной и чесноком. Он сказал: «Это очень вкусно. В детском доме нам давали свеклу просто так, без заправки».
Я спросила: «Ты был в детском доме?»
— Да, в 11 лет я был неуправляемым, и мать отдала меня в детский дом. Отец не стал ей возражать. Я провел там 4 года.
Я потом еще много раз выслушала эту историю и никак не могла взять в толк, как можно отдать ребенка в детдом при живых родителях. Он сказал, что потом, будучи взрослым, после смерти «моей дорогой мамаши», как он ее называл, призвал к ответу отца, потому что когда-то ему пришлось бы дать ответ на этот вопрос – почему он это допустил. Отец сказал ему, что у матери было какое-то нервное заболевание.
Вернувшись в 15 лет из детского дома, он так и не смог наладить отношение с родителями, и через некоторое время ушел из дома. Не общался с родителями, не здоровался с ними при встрече. Один раз его брат принес ему столовые приборы: вилку, ложку, нож, тарелку. Он спросил, откуда это? Брат ответил, что от родителей.
— Отнеси все назад.
В 19 лет, когда его бросила первая жена, оставив без копейки, он голодал, не мог найти работу, работал водителем и мясником и т.д..
Когда случалось бывать у брата, иногда натыкался на семейную трапезу, но всегда отказывался поесть, потому что для этого он слишком гордый.
Тогда я в первый раз подумала, что может случиться так, что между нами произойдет какое-то недоразумение, и он оборвет все связи и контакты, не желая ничего выяснять. И мне стало очень страшно, что я могу так легко его потерять.
Гуляя по маленьким голландским городкам, или во время переездов в его машине, мы постоянно держались за руки.
Когда настало время мне уезжать, мы оба плакали. Вечером он попросил сделать ему еще раз свекольный салат. Утром он смотался на голландскую границу в торговый центр и привез целый пакет пудингов моментального приготовления. «У вас в России такого нет?». «Наверно, есть, я просто не интересовалась».
— У тебя есть деньги?
— Да, у меня нерастраченные отпускные на карточке, плюс ты мне сунул в сумку 100 евро.
— Вот тебе погрызть на дорогу, вот сумочка, вот полотенце. Я положил тебе тайскую мазь. Я буду скучать по тебе, моя любимая.
Когда я отделилась от него в аэропорту, я почувствовала себя такой беззащитной и потерянной, как птенец, выпавший из гнезда.
Включив телефон в Шереметьево, я прочитала смс-ку: «Шац (сокровище), я тебя очень люблю».
Мы не могли разговаривать в скайпе без слез еще недели две. Я опять заболела, тяжело, с температурой, два раза подряд. Видно, организм совсем ослаб от переживаний.
Он все рассказывал мне, какое впечатление на него произвела наша встреча, что мы должны быть вместе. В апреле он опять прислал мне розы и открытку: «Оставайся такой, какая ты есть, моя бабочка!» А по электронной почте пришло письмо: «Ya tebya lyublyu!”
Расскажу о бабочках. Еще до нашей встречи, во время одного объяснения я сказала, что у меня в животе порхают бабочки. Он рассмеялся и сказал, что именно такую, с бабочками в животе, он и искал. Добавил, что не знает, какие звери у него в животе поселились, но когда я смотрю на него, то у него так приятно скребет на сердце.
Затем как-то он спросил, почему я все время сижу дома, и никуда не выхожу. Ведь мне же надо бывать на людях, не надо зацикливаться на нем. А ВДРУГ У НАС НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ, сказал он, а ты оборвала все связи, что с тобой будет? Не порти отношений с дочерью, дружи с ней, потому что если ты перебросишься полностью на меня, А У НАС НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ, то ты останешься у разбитого корыта в эмоциональном плане. Я расстроилась и расплакалась. Спросила, я тебе уже надоела, что ты так говоришь? У меня был когда-то друг, который тоже подготовительную часть к расставанию начал со слов – выходи в свет, думай о себе.
Он ответил мне – ты глупая, ты сама трепещешь как бабочка, я тебя хочу, разве непонятно. Как ты можешь мне надоесть?
Назавтра пришли розы с открыткой и письмо по электронке: «Моя милая прелестная русинка! Я считаю, что мы должны быть вместе. Вместе мы можем быть, только если ты переедешь ко мне. В сентябре моя жена собирается переезжать в Баварию. Возможно, что тогда же она и захочет развестись со мной. Станешь ли ты тогда моей женой?» Я ответила, «Да, я хочу быть вместе с тобой!»
Мы решили подождать, посмотреть, как он сказал, что «выкристаллизуется» за ближайшие 1,5-2 года. В это время он попытался бросить курить, начал принимать специальные таблетки, которые подавляют центры потребности в курении, но из-за стресса на работе, так и не смог от табака отказаться. Затем выявились какие-то побочные эффекты от таблеток, и он их бросил.
Когда моей дочери исполнялось 20 лет, мы решили подарить ей ноутбук. Мой друг добровольно внес свой вклад – половину денег. Спросил, оценила ли моя девочка, в какие расходы мы вошли (он не имел ввиду себя, ведь остальные деньги собрали я, мой отец, и мой брат). А моя девочка сразу погрузилась в пучину социальных сетей, забыла про учебу, и, в конце концов, через год вынуждена была перейти на заочное. Вот так она заполнила вакуум общения. Она ведь у меня в детстве в основном сидела дома, не ходила ни в садик, да и в школе часто болела, хоть училась хорошо.
Я очень переживала по этому поводу. Мои родители кричали: «Отобрать у нее надо этот ноутбук!» Конечно, мы много разговаривали с моим другом на эту тему. Он говорил, нет, если ты меня спросишь, то я против, чтобы отнимать. Во-первых, это подарок, а во-вторых, она уже взрослая, в-третьих, ноутбук ни при чем. Да, я была согласна, я говорила, это я виновата, это я ее так воспитала, она не может найти себя во взрослой жизни, ни с кем не общается.
Он говорил: «Нет, только не это! Ты дала ей свои 100 процентов. Ты ее выкормила, ты ее одевала, ты ее учила. Она умеет ходить, разговаривать. Что ты сделала не так? Ты должна радоваться, что она не курит, не пьет, не употребляет наркотики. Легче тебе было бы, если бы она ночами пропадала неизвестно где или принесла в подоле?»
— Да, но она совсем не участвует в домашних делах.
— А тут можно только исподволь вовлекать. Иначе никак.
Я удивлялась, и восторгалась. Ведь у него нет детей. Я поняла, что это мужчина всей моей жизни, что таких больше на земле нет, и что он действительно дан мне Богом.
В это время произошло еще кое-что.
Я уже говорила, что работаю помощником иностранного руководителя в иностранном предприятии. Наш завод находится в маленьком городке в 60 км от нашего города, где расположен наш центральный офис с коммерческим отделом, где мы все жили и счастливо работали в очень дружном небольшом коллективе.
И вот 1 марта, после очередной поездки в Австрию на встречу с акционерами, наш директор собрал нас всех (около 20 человек) вместе и сообщил: «Друзья, я должен Вам сообщить, что с 1 апреля я заканчиваю свою деятельность на нашем предприятии».
Раздались возгласы: «Как?! Нет! Мы с Вами! Куда Вы?»
— Я отдохну пару лет, очень устал.
Кошмар. Мы не знали, что и думать. Сам ли он уходит, или его увольняют? Этого мы не узнаем. Знали только, что через месяц на его должность приедет уже облюбованный австрийцами москвич. Стали ходить слухи о переводе офиса на производство.
— А мы как же?
Никто ничего не знал. 1 апреля пришел новый человек. Сразу поставил задачу: с 1 июня перебираться на производство. Предоставляется автобус, который будет утром забирать, а вечером привозить домой. Люди начали увольняться. Я зажалась и отчаялась. Где я найду такую работу? Что я буду делать на производстве? Там уже у нового директора есть секретарь. Меня выручил заместитель – австриец, который работал на производстве: «Я предлагаю Вам работать со мной. В зарплате Вы не потеряете».
Мило. Другие требовали компенсации за ухудшение условий жизни, а не получив, увольнялись.
Я каждый день беседовала об этом со своим другом. Вернее, он. Он утешал и поддерживал меня. Он говорил: «Любимая, не отчаивайся. Как бы ни случилось, помни, что за твоей спиной всегда стою я. Я готов помогать тебе, как только смогу. Если ты потеряешь в деньгах, ты всегда можешь рассчитывать на меня».
И я как-то утешалась. Не потому, что я какая-то меркантильная, нет. Я думала, мы же все равно собираемся пожениться и быть вместе, так что на этой работе мне предстоит продержаться не так уж и долго. Мне есть, ради чего терпеть. И я терпела. А общаться стало труднее. Теперь мы не могли так много времени проводить в Скайпе, потому что мне утром надо было очень рано вставать, чтобы добраться до работы.
А затем мы стали строить планы на новую встречу. Я сказала, что «надо же и тебе отдохнуть, в течение всего моего пребывания у тебя в гостях тебя постоянно беспокоили с работы».
Как-то раз я заплакала, когда вдруг вспомнила, что хотела в январе послушать и записать в свою память, как бьётся его сердце, но забыла. Он сказал, что что-нибудь придумает, потому что, видимо, это для меня очень важно. На другой день он сидел перед монитором с фонендоскопом. Но ничего не получилось, я не смогла услышать его пульс.
Потом он при мне купил себе билеты ко мне и назад на январь.
Я сделала ему приглашение, чтобы он приехал к нам в январе 2012 года, а в июле решили встретиться в Киеве, потому что не могли больше ждать так долго.
Я перелопатила гору Интернета, и нашла квартиру недалеко от Хрещатика. Он купил мне и себе билеты на самолет. Я дернулась было: «Я поеду на поезде!»
— И сколько времени ты проведешь в дороге?
— 5 часов до Москвы, а затем 12-14 до Киева.
— Итого, 17-19 часов. Из 9 свободных дней отпуска. А я, как король, прилечу из Дюссельдорфа до Киева за 4 часа. Нет. В отношениях все должно быть справедливо. Ты тоже полетишь на самолете.
Мой рейс прилетел раньше. Я съездила на квартиру, оплатила (деньги на квартиру он мне заранее перевел, я вообще в совместных отпусках не потратила ни копейки, он мне просто не давал такой возможности), переоделась, вызвала такси и приехала встречать его.
Как я была рада его видеть, держать за руку! Мы гуляли по Хрещатику, было очень жарко. Но… в интимной сфере все стало еще хуже. Не буду описывать подробности, так как я все-таки очень его люблю. Скажу только, что он настоящий мужчина, и, несмотря на вышесказанное, очень-очень сексуальный. Он находил способ доставить мне счастье. Вот только меня убивало то, что я не могу ответить ему тем же. И я разревелась. В последний день. Это была истерика. «Наверно, я для тебя непривлекательна, ты избегаешь меня, не обнимаешь, не спишь со мной»
— Для меня это не так.
Я все испортила. Я не могу простить себе этого до сих пор. И, по-моему, именно после этого все пошло насмарку. Хотя, может я и ошибаюсь.
Кстати, мы нашли в Киеве салон тайского массажа и сходили туда два раза. Так и я познакомилась с этим замечательным искусством – иначе не назовешь. 1,5 часа я проводила в блаженстве с закрытыми глазами. Девочка-тайка ходила по моим ногам руками, сажала меня, разминала каждый позвонок на своей коленке, вытягивала каждый мой пальчик, щелкала каждым моим суставчиком. Улли массаж тоже понравился. Единственное, сказал он, что в Таиланде это все намного дешевле.
После Киева у него началась безумная запарка на работе. Июль пролетел как в тумане, и каждый следующий месяц был хуже предыдущего. Он начал работать в выходные, становился все мрачнее, взгляд его померк. Но я жила уже нашей встречей в январе. Уже была забронирована гостиница в Москве, куплены билеты на поезд до Москвы туда и обратно – встречать и провожать, я подбирала квартиру.
Он потихоньку покупал зимние вещи, приговаривал: «Только такой идиот как я может лететь зимой в отпуск в Россию. И куда мне потом девать эти утепленные штаны, эту парку! Отвечай, русский!»
Я считала дни до Нового Года, его прилет был назначен на 4 января. Мне бы только пережить Новый Год, говорила я себе, и я опять услышу биение его сердца. Да.
2 января вечером в Скайпе он сидел какой-то слегка отчужденный. Спрашивал, как дела?
Я отвечала. Он сказал: «Если бы сегодня утром моя жена не вызвала в офис скорую, можно было бы сторнировать отпуск». «Как, прости?»
— У меня сегодня утром закружилась голова, вырвало, и затрясло. Я измерил давление: 250/180. Жена сказала: «Я вызываю врача!» Когда они приехали, то сказали, что нужна госпитализация. Я отказался и пошел к своему врачу. Он сказал: «Что же Вы хотите, Вы давно пренебрегаете своим здоровьем. Я могу предложить Вам только кардинальное обследование для выяснения всех возможных причин».
— И что ты?
— А что я? Что же мне теперь, отпуск отменять?
— Я думаю, да. (Боже, чего мне стоили эти слова)
Только теперь я заметила, что на его плече надета манжета приборчика для мониторинга деятельности сердца – приборчик каждые 15 минут измерял ему давление.
— Завтра этот приборчик надо снять, а за расшифровкой прийти 5 января. А дальше док скажет, как поступать.
— Я считаю, что ты должен пройти обследование. Приедешь потом. Виза-то у тебя до 31 марта.
— Я не смогу больше въехать по этой визе. Если я не приеду сейчас, то эту визу можно выбросить. У меня нет времени.
Как мне было плохо! В этот день я еще держалась.
На другой день я сдала билеты на поезд, он сдал билеты на самолет, отменил гостиницу. Вечером спросил меня: «Ну как ты? Плохо?».
— Да.
5 января ему сказали, что предрасположенности к гипертонии у него нет, надо обследоваться дальше, но ближайшее обследование – желудка – ему могут провести только 7 февраля.
Я спросила: «Скажи, пожалуйста, что ты почувствовал в этот момент?»
— Ясно, я подумал, идиот, почему ты не полетел!!!
«Улли, никто ни знает, как бы все обошлось. А вдруг тебе бы стало плохо в самолете? А не в самолете, так здесь. У нас страна 10 дней гуляет, я не уверена, что мы смогли бы обеспечить тебе квалифицированную медицинскую помощь на каникулах. Все к лучшему», – сказала я и разревелась как белуга.
Он только смотрел и повторял: «Ну, успокойся, успокойся. Послушай, я же перевел тебе деньги на квартиру, и за билет ты получила возврат. Сходите завтра всей семьей куда-нибудь поужинать или пообедать, как будто я вас пригласил».
— Да, денег теперь у меня целая куча.
— Что значит, целая куча.
— Я не знаю, что теперь с ними делать. Как-то надо тебе назад переводить.
— Даже не вздумай. А вдруг у меня получится приехать, или ты приедешь ко мне. Купи себе что-нибудь хорошее в подарок. Кресло, например, на этом ты только свою хорошенькую спинку мучаешь.
— Если речь о спине, то тогда уж лучше кровать. На моей раскладной у меня постоянно провисает поясница.
— Нет проблем, купи кровать. Завтра сходи, посмотри, сколько она стоит.
Я плакала, я не хотела смириться, что он не приедет. Поиски кровати меня немного отвлекали. Оказалось, что кровать стоит 20 тысяч.
Он сказал, что хорошая кровать должна хорошо стоить. Нет смысла покупать дешевую ерунду. Короче, я купила себе кровать.
А дела у него на фирме шли хуже и хуже. Он предупреждал меня, что времени на личную жизнь у него совсем не остается. Время от времени хвастался мне своими приобретениями: «Смотри, я купил новую кухню, холодильник»
Я радовалась, как-то связывала все это с нашим будущим. Ужасно тосковала по нему. Каждое утро, когда в автобусе все засыпали, я смотрела в темное окно и плакала. Разница во времени увеличилась до 3 часов, и наши вечерние встречи стали еще короче. Он мог выходить на связь не раньше 7 часов, когда у меня уже было 10, и я, вставшая в 5 утра, уже клевала носом. И с ужасом наблюдала, что его настроение ухудшается с каждым днем.
Ему сделали обследование желудка, нашли язву, зарубцевавшуюся уже несколько раз, пролечили.
— Когда и как будут тебя дальше обследовать?
— А у меня есть для этого время? У меня нет персонала. Я в течение двух суток спал, может быть, 4 часа. Фирма – основной заказчик, прижимает нас к стене, поменяли руководство, и хотят, чтобы мы оказывали им наши привычные услуги за меньшие деньги, иначе они найдут кого-нибудь другого. Как я объясню это людям. Как мне сохранить фирму? Приближается время перечисления налогов по результатам предыдущего года, а у меня куча неоплаченных счетов. Деньги есть, но они еще не поступили, и неизвестно, когда поступят. Банк отказывается дать кредит до поступления этих денег. Лица, которые обычно в таких ситуациях ссужали мне деньги под высокий процент, тоже не откликаются. Все идет под откос. Я не знаю, как в такой ситуации сохранить еще и личную жизнь, честное слово, я не знаю. Сегодня мы всю ночь с моей женой на коленках ползали по свежезакатанному бетонному полу, оттирая пятна, – тысяча квадратных метров – который мои работники поленились прикрыть, когда чистили лампы и потолок. Он весь оказался в пятнах от смытой грязи и химических средств. Завтра мне надо проверить, отошли пятна или нет. Если нет, то нам не оплатят работу. А то, что мы с Илоной получили право поработать ночью бесплатно – так это даже и не обсуждается. Так что, о медицине не может быть и речи, пока не случится что-то серьезное.
— Бэрхен, что-то серьезное уже случилось 2 января.
— Но ведь больше ничего подобного не повторялось. Даже ничего похожего. Я должен работать. Сейчас на первом месте стоят дела фирмы. Работать, пока больше не станет невозможно, и может быть, как-то все само образуется.
И в таком духе, и так далее, и тому подобное.
Как мне было его утешить? Как развлечь? Как приободрить? У меня и у самой на работе дела шли не лучшим образом. Новый руководитель провел сокращение. Мне предложили еще на полставки помогать в другом отделе – но за те же деньги.
Дочка скатилась в учебе до того, что ей предложили перейти на заочное отделение, «иначе Вы можете завалить сессию». Это был удар.
— Не переживай, малыш! Ты же не можешь всю жизнь ее контролировать. Пусть стукнется носом, а тогда будешь помогать. Только, когда будешь помогать, не вздумай упрекать, что, мол, мы же тебя предупреждали…
Но я переживала. Дочь явно не интересовалась учебой, но и работать не хотела идти. Полностью ушла в социальные сети.
Я металась, как тигр по клетке.
— Если тебе не нравится учиться, бросай. Иди работать. До скольких лет ты будешь сидеть в Интернете?
— Мне нужен диплом!
Какая глупость. Кто им (и нам) внушил, что диплом нужен? Для чего?
Выяснилось, что к курсовой она не прикасалась, а срок сдачи близится. Улли предложил: «Ты можешь ей помочь? Я теперь все равно не смогу часто общаться с тобой, очень много работы – я буду рано уходить и поздно приходить. Помоги дочери, сделайте курсовую вместе. И вам надо на это лето запланировать отпуск вместе, потому что я не смогу».
Я помогла, как могла, вернее, насколько мне это позволили. На данный момент, забегая вперед, скажу, курсовая еще не сдана, срок сдачи постоянно переносится. Я махнула рукой.
Как-то мне приснился сон.
Мы вместе с Улли находимся на каком-то курорте, в отеле, и ищем ресторан или столовую, чтобы позавтракать.
Заходим в огромный зал, где накрыты столы. В дальнем углу он видит большую компанию немцев, сидящих за огромным общим столом, и направляется к ним. Вдруг я понимаю, что ему абсолютно все равно, где я, иду ли я за ним, хочу ли я туда. Я разворачиваюсь и убегаю. Постепенно мой бег превращается в полет, сердце выскакивает из груди, а в голове только одна мысль: «Только бы он меня не догнал, только бы не догнал». Проснувшись, я подумала, что это, наверно, начало конца. И плакала.
Он доделал кухню, объявил, что 1 апреля будет её обмывать в компании друзей. Затем, в какой-то из дней он не смог выйти в Скайп, потому что был приглашен на юбилей сотрудницы. Затем было посвящение у дочери друга. Затем день рождения самого друга. Потом бесконечные переговоры и собрания на работе, и письма: «К сожалению все складывается так, что личная жизнь должна постоять на запасном пути». Потом умерла собака. У них с женой было две собаки. Им было уже по 13 лет. Когда они расстались, собаки остались с ней. Но поскольку офис остался в общем доме, он видел их каждый день, кормил, общался с ними, и, когда Илона уезжала в отпуск, или просто отсутствовала, присматривал за ними.
— Опять мне пришлось копать ямку в саду. Там уже лежат несколько. Мы не отдаем собак в аптеку.
— Как в аптеку?
— Так говорят в Германии. Знаешь, умерших собак сдают для фармацевтических нужд – на мыло и т.п. Я этого не делаю. Все наши собаки находят покой в саду. И я опять копал ямку. Теперь для этого идиота. Раньше он сам все разрывал там, как ненормальный.
— Бэрхен, мне очень жаль.
— Да, особенно тяжело моей жене. Она к ним очень привязана. Я должен сейчас проведать ее.
«Готовься к тому, что в ближайшее время ты будешь видеть меня крайне редко! Мне из-за работы даже некогда готовить документы для сертификации. Кроме меня, некому. Мне надо выстоять до 10 мая. На эту дату назначен аудит».
— Я уже привыкла.
— Будет еще хуже.
Почти каждый день приходило сообщение: «Любимая, сегодня я не смогу выйти на связь. У меня один стресс». «Я не знаю, как дальше будет развиваться ситуация с личной жизнью. Не спрашивай меня, я честно не знаю». «На работе все ужасно, частные кредитодатели не объявляются, скоро заявит о себе налоговая и инспекция по труду. Если это произойдет, все мои счета будут заблокированы, и имущество будет арестовано. Я потеряю все. Мы все время обсуждаем, не закрыть ли фирмы».
«Но ведь ты же не хочешь закончить отношения? Я – нет»
«Об этом нет речи. Просто сейчас у меня в жизни только стресс, злость и работа».
Я отвечала: ОК, нет проблем, не переживай, не волнуйся. Его сообщения и мои ответы уже не отличались оригинальностью. Иногда он не предупреждал, и я ждала у скайпа. Потом писала смс: «Ты сегодня не выйдешь?» «Нет, я еще на работе».
Я с грустью вспоминала то время, когда он отказывался от всех приглашений, только бы побыть со мной.
Потом был еще один разговор, когда я ревела. У меня случилась истерика, я всхлипывала, зачем они меня мучают на этой работе, по-моему, они подводят меня к добровольному увольнению, почему они меня так унижают. Сказали бы просто, чтобы писала заявление. Он сказал, тогда тебе надо искать работу. Зачем мучаться? Я сказала, что я была уже на собеседовании.
— Ну, и?
— Они дали мне заполнить абсолютно советскую анкету: были ли за границей, если да, то сколько раз и с какой целью, есть ли там родственники, друзья, и т.п., как пишется ваше имя и фамилия в заграничном паспорте и т.п.. Обычная страховая компания – вводить данные в базу. Главное условие – быстрая скорость набора. Но в анкете о скорости набора нет ни одного вопроса. Все про заграницу. Как будто во главе стоят какие-то коммунисты.
— Может быть, они хотят вернуть коммунизм назад?
— Не знаю. Я так поняла, они меня не возьмут. Да я и не хотела бы там работать.
— Да. Но ты же и была за границей.
Я взглянула на него. О чем это он? Его глаза были полузакрыты, на губах играла плутоватая усмешка. Он шутил надо мной. С улыбкой он проговорил: «Ты была на Украине, ты была в Белоруссии».
— Кстати, об этих зарубежных странах я даже забыла упомянуть.
— Вот видишь?
— Но я также была и в Германии.
— «Это парковка. Это парковка, любимая», — вздохнул он. «Это давно уже ни для кого не заграница».
Что-то он задумал, поняла я.
— Как у тебя дела?
— Я теперь могу только ждать. Я узнал, что фирма-заказчик сознательно идет на банкротство. Следом по принципу домино рухнут и мои две фирмы. Я бы до такого никогда не додумался. Я бы не смог так поступить с людьми, которые на меня работают. Но если они разрушат мою жизнь, я в долгу не останусь. Не бойся, ничего криминального. Только после того, как я уже не буду им ничем обязан, они будут в моем распоряжении. Мне тогда уже будет нечего терять.
Слушать это было страшно, грустно. Сердце моё разрывалось.
Пожалуй, пора переходить к самой грустной части моего повествования.
Итак, 22 апреля мы виделись в последний раз в скайпе. Разговор был ничего не значащий.
— Как дела?
— Нормально.
— Ты сегодня не так уж и плохо выглядишь. У меня немного времени, я должен еще к своему другу зайти, мы будем вместе грузить машину оборудованием, чтобы завтра рано утром ехать на работу. И ты ложись. Тебе завтра рано вставать. Я постараюсь выйти на связь на этой неделе.
— Как ведет себя новая кровать?
— Хорошо.
— Ты уже привыкла? Вы друг друга не обижаете?
— Нет. Очень удобно. Спина перестала болеть.
— Значит, это было правильное решение. Ну, приятных снов.
В этот раз мы, кажется, не выясняли, чья очередь нажимать на красную кнопку. По-моему, была его очередь. Но он не нажимал, смотрел на меня. Я ничего не подозревала. Я нажала. Нажала я…
Во вторник утром я получила сообщение: «Я только пришел домой, сейчас приму душ и в постель. Следующие два дня будут длинными».
То есть, в четверг, решила я, и приготовилась ждать. В четверг после долгого ожидания я написала СМС: «Ты не можешь?»
«Нет, я еще работаю».
Ночью меня разбудила большая молодая глупая чёрная собака, которая вбежала в квартиру, проскочила в мою комнату, забралась под одеяло, и легла мне на грудь. У нее был розовый мокрый язык, и она часто дышала. Я проснулась. Встала, прошла на кухню попить воды, посмотрела на часы: 3:05.
Утром в 5:00 я включила компьютер, потому что иногда по утрам находила там от него письма. И это утро не было исключением.
Письмо пришло в 3:05
«Халло, Кира!
Сейчас все ужасно, мы, наверное, увидимся в воскресенье. Я хочу быть с тобой честным. Ни на работе, ни в личной жизни я не вижу сейчас ни решения, ни пути улучшения. В теперешней ситуации я не знаю, смогу ли я сохранить обе эти сферы жизни, или хотя бы что-то из этого.
Я осознаю, что для тебя это удар в лицо. Только во мне происходит какое-то отчуждение от всего, и мне это становится даже как-то (по какой причине, я не знаю) постепенно безразлично (я не могу этого еще обосновать и понять).
Я никого не делаю виноватым, ни в работе, ни в личной жизни. Ответственность за это должен нести я один. Я все время работаю, у меня нет никакого настроения для личных контактов или разговоров. Я просто продолжаю ходить на работу, потому что я должен функционировать, и я жду большого взрыва. Я предполагаю, что я внутри себя самого уже сдался.
Все остальные атрибуты только обременяют. Даже мой мобильник, или звонок в дверь или, проще выражаясь, даже муха на стене, только нервируют.
Я плохо засыпаю, часто просыпаюсь. Во всяком случае, сейчас я не вижу больше перспектив.
В этом мне не сможет помочь ни один человек, для этого я себя слишком хорошо знаю. Я бы и никому не позволил помочь себе. Я должен выстоять один.
Мне жаль, Кира, что у меня нет для тебя другой новости. Но ты имеешь право узнать от меня, как все выглядит.
Мне не доставляет радости писать такое письмо или вообще так всё видеть. Но я реалист.
Улли»
Щурясь спросонья, я пробегала глазами по строкам. Чего-то подобного я ожидала, и я подумала, ну вот, свершилось. Потом нахлынуло отчаянье, вспомнилась эта собака, что это значило? Он просит помощи? Чем помочь? Почему пишет, что никто не может помочь? Я-то могу оказать только моральную помощь, а она ему, похоже, не нужна, только нервирует. Я решила пока не отвечать, подождать, пока мы увидимся в воскресенье. Хорошо, что впереди был еще целый рабочий день, и я отвлекалась. В автобусе ревела, в ванной тоже.
Мама спросила: «А тебе не кажется, что у него изменились намерения? Мне это показалось еще в то время, когда он не приехал в январе. Я верю, что он действительно заболел, но заболел он от внутренней борьбы. Он уже не хотел приезжать. И он тебя постепенно к этому подвел. Так что не реви и смотри на это философски. Что тут поделаешь…» Я подумала, зачем же он мне тогда демонстрировал зимние вещи, одевался в парку с капюшоном, переводил деньги до 30 декабря, чтобы у нас были во время отпуска средства в распоряжении?
Я ждала воскресенья. Утром в воскресенье пришло еще одно письмо:
«Доброе утро, Кира
Прежде чем я уйду на работу, ты должна получить от меня хотя бы одно сообщение.
Кира, я просто полностью перегружен моей теперешней профессиональной и финансовой ситуацией. Это значит, что я не смогу контролировать свою личную жизнь (если вообще она у меня еще есть).
Мне жаль, но для меня личная связь, какая бы она ни была, больше не имеет смысла. Поэтому я решил завершить наши отношения.
Не имеет смысла, вести их дальше, я знаю, что для тебе сейчас очень тяжело. Мне жаль.
Я надеюсь, что ты меня за это не слишком сильно осуждаешь. Я желаю тебе и твоей семье всего хорошего.
С приветом Улли»
С этого момента я не буду отвечать на смс и письма».
На это письмо я ответила.
«Мой милый Улли,
Может быть, ты даже не будешь читать моё письмо, но я должна ответить, может быть, больше для себя, чем для тебя.
Если твое решение таково, я его так и принимаю. Если наши отношения тебя только нервируют и мешают тебе, естественно ты должен положить им конец. Я этого не знала и не хотела этого.
Я честно наслаждалась нашими отношениями. Поэтому я хотела бы от всего сердца поблагодарить тебя за время, проведенное вместе.
Я благодарю тебя за твою любовь, я знаю, ты меня любил. Я благодарю тебя за твою нежность, за твое терпение, за твою мудрость, за твои добрые советы, которые ты всегда охотно давал мне в отношении моих личных и профессиональных проблем. Что я буду дальше делать без них?
Мой любимый, мой учитель, мой Бэрхен… больше не мой.
Я благодарю тебя за милый прием в Германии, это было просто великолепно. Таких людей как ты, я это тебе уже говорила, нет больше на Земле.
Спасибо тебе за Амстердам, за «Ночной Дозор». Спасибо тебе за Киев.
Морально, психологически и сексуально я была с тобой всегда только счастлива. Спасибо тебе. Таких открытых, честных отношений у меня еще никогда не было.
Только твоя финансовая помощь меня еще стесняет. И еще мне стыдно, что я тебе в твоей профессиональной ситуации не могу помочь финансово. И снова спасибо тебе.
Моральная поддержка тебе не нужна.
Мне жаль, что я тебя нервировала. Я отпускаю тебя, прости меня, пожалуйста, если я что-то сделала не так.
Собственно, это я хотела сказать тебе сегодня в скайпе. Я хотела при этом смотреть в твои глаза. Ведь мы не поссорились, и оба взрослые люди, нам не нужно заканчивать отношения так брутально. Поэтому я и не ответила на твое письмо от пятницы.
Но если ты так решил, значит, у тебя на это были причины. Я тебя не осуждаю. Я уважаю твое решение.
Оставайся таким, какой ты есть, я тебя никогда не забуду.
И все-таки целую)))
Кира»
В этот же день вечером пришел ответ:
«Привет, Кира,
Мне было ясно, что ты ответишь на мое письмо. Мне также ясно, что это для тебя тяжелый удар, был и есть. Хотя я предполагаю, что развитие этой ситуации было как-то предсказуемо в последнее время. Просто не хотелось это так видеть.
Но одно я хочу прояснить: Ты не должна упрекать себя, ни за то, что ты мне надоела, ни за то, что ты что-то сделала не так.
Просто дело в том, что я для себя выяснил, что я из-за моих теперешних проблем не способен к отношениям. Я не могу тебе это объяснить… во мне появилось чувство, которое мне это говорит.
Я бы со временем не смог быть правильным партнером для тебя, да и для кого бы то ни было. Во мне самом постепенно развилось настроение «Поцелуй меня в зад», а это плохо для отношений. С таким настроением только уничтожаешь других людей.
Ты заметила в моем последнем письме… без ответа на смс и письма . Я все же отвечаю тебе просто потому, что ты ответила мне корректно, безропотно и стильно. И я хотел разъяснить, что я ни в коем случае не считаю тебя виноватой.
По поводу финансовой помощи, как ты ее называешь, ты не должна переживать. Я сделал это охотно, и как уже говорилось, я бы никогда тебе это не припомнил. Потому что тогда бы я сделал это с расчетом. А это действительно не в моем стиле. Я никогда не хотел стеснять тебя этим, потому что я мог себе это позволить, и это было нормально.
Тебе также не должно быть стыдно, что ты мне не можешь помочь. Ты в первую очередь должна стараться сама продержаться финансово, лично, а также профессионально, так как это достаточно трудно для тебя.
Другими словами, я высылал тебе деньги из свободных средств, и они принадлежат тебе. Я не стану, и никогда не стал бы требовать их возврата.
Совместные отпуска были прекрасны, хоть последний в январе и не удался. Я тоже должен поблагодарить тебя за это.
Ты написала, что я давал тебе хорошие советы. Я могу только надеяться, что это было так.
Позволь мне дать тебе еще один. Смотри, чтобы тебя никогда, и действительно никогда никто не смог уничтожить. Не позволяй положить себя на лопатки, оставайся сильной.
Я в любом случае больше не могу, я исчерпал все свои возможности и сдался, как внутри, так и снаружи.
Я сейчас должен сам для себя найти путь, как мне выбраться из этого болота. Это я должен сделать сам, один, и могу это сделать только один.
Но как уже было сказано, не переживай из-за этого, потому что суицид как вариант не рассматривается.
O.K. Кира, я не хотел быть по отношению к тебе несправедливым, прошу прощения за это.
Мы можем, если ты хочешь… остаться так, что я время от времени буду давать о себе знать
С приветом, Улли»
Мне было очень больно. Я занималась самовнушением, смотрела комедии, ревела, ходила на чистку лица, на оформление бровей, медитировала, совершенствовала навыки слепой печати на сайте Владимира Шахиджаняна. Он же предложил мне помочь ему и его команде в продвижении немецкоязычной версии сайта.
И я уцепилась за эту ниточку. Я целый день сочиняла письмо – примиряющее, ободряющее. Вот что у меня получилось.
«Привет, Улли,
Мой милый, добрый, благородный друг!
То, что ты все-таки ответил на мое письмо, благородно. Спасибо. На самом деле я думаю, что это тебе было тяжело, сделать этот шаг – я имею в виду, положить конец отношениям.
Почему ты удивился, что я ответила без ропота? Ты же знаешь меня уже полтора года.
Выше голову, ты справишься, решишь твои проблемы, я уверена. Иначе не может быть. Завтра снова появится солнце, и ты увидишь новый путь.
Я тоже решу свои проблемы со временем, не беспокойся. Хотя я предпочитаю слово «задачи».
Спасибо, что дал мне шанс выразить свое мнение.
Ты пишешь, что со временем не смог бы быть партнером. Позволь мне кое-что сказать на это: мой милый, ты мудрый и умный, но и ты не можешь знать, что со временем будет, а что нет, и какие партнерские качества нужны женщине, которая тоже со временем не молодеет. Если люди после долгих поисков и ожидания, наконец, находят друг друга, то это уже имеет смысл и причину, даже если сейчас этот смысл не виден (речь идет не о памперсах и поильнике в старческом возрасте)
Это конечно только мое мнение, что мы друг друга не просто так встретили и могли бы дать друг другу гораздо больше, чем совместные отпуска. Ты имеешь право на свое. Только все ломать и закрывать – для этого мы больше не так молоды. Но как уже сказано, я принимаю твое мнение, и ты уходишь, а я остаюсь одна. Тебя у меня отнимают, так как я слишком к тебе привязалась. Карма. Ты нужен мне, но тебя отнимают, я не нужна тебе, но ухожу не я, а ты. Но куда ты хочешь уйти? Ты хочешь остаться совсем один? А потом?
Улли, человек не должен быть один, я довольно долго была одна. Я не пожелаю этого больше даже моему «лучшему» врагу.
Я какое-то время размышляла, имею ли я право принять твое щедрое предложение, что ты будешь время от времени давать о себе знать, не было ли бы это эгоистичным с моей стороны. Это опять-таки благородно с твоей стороны, и я была бы рада, получать от тебя сообщения. Только я боюсь, что я буду иметь от этого больше, чем ты, а для тебя это снова будет нагрузка.
Другими словами, если ты действительно и честно хочешь каким-либо образом остаться в контакте, я тоже этого хочу.
(Дальше я предложила ему помочь мне, чтобы и самому отвлечься – прислать ссылки на сайты немецких пословиц, анекдотов, и т.п. для сайта по скоростной печати)
Целую, Кира»
На другой день утром пришло письмо. Сердце мое подпрыгнуло, когда я увидела это. Открываю, а там написано: «Кира, надеюсь, это тебе поможет» И ссылка.
Затем еще одна ссылка, но уже без текста.
Я сходила погулять с подругой, послушала ее утешений-увещеваний в духе, что мол, старайся видеть и плохое. Не может быть, что все было хорошо. Просто на плохое ты закрывала глаза. А сейчас открой.
Я пришла домой, зашла на Ваш сайт, Елена, и прочла статью, кажется: «Как легче расстаться». Удалила все его контакты – из мобильника, из Скайпа. Открыла электронку, а там еще одна ссылка от него, как пощечина. У меня в это время вместо бабочек в животе образовалась черная дыра, которая, я чувствовала, затягивает меня.
Я собралась с духом и дрожащими руками настучала:
«Спасибо, Улли, пожалуйста, не присылай мне больше ссылок. И твои сообщения мне не нужны. Я в порядке. Кира»
Сразу же, как будто он сидел и ждал, пришел ответ: «ОК, Кира, как хочешь. Я правильно понял, я больше не должен тебе писать?»
Это было мучительно. Как мне ответить? Что я хочу, чтобы он писал, но не так, бездушными ссылками, а как раньше. Как мне ему сказать, что такой «дружеский контакт» для меня еще слишком груб. Сердце моё увеличилось и размякло за время наших отношений, мне надо время, чтобы оно снова стало маленьким, холодным и твердым, чтобы ничто не смогло причинить ему боль. Я написала:
«Мне же нужно учиться жить без тебя. Я чувствую себя отвратительно, мне страшно, у меня кружится голова и тошнит, как только я об этом подумаю, но мне надо пройти через это. Ты справился, я тоже справлюсь. Кира»
«ОК, Кира, мне очень жаль, что тебе так плохо. Я надеюсь, что со временем тебе станет лучше. С этого момента я со своей стороны больше не буду писать тебе. Я могу тебя понять. Я желаю тебе на будущее всего хорошего и, прежде всего, оставайся такой, какая ты есть. С приветом, Улли»
Вот и всё. Это было 1 мая. Сегодня уже седьмое. Он не появляется. Он держит свое слово. Я отчаянно работаю над собой – медитирую, совершенствуюсь, посещаю массажи, слушаю позитивное радио, гуляю, общаюсь с подругами. Душа не смиряется. Может быть, со стороны виднее, что с нами произошло? Проявил мой любимый малодушие или благородство, достаточно ли такта и терпения имела я, знает только Бог. Мне сейчас как-то нужно жить дальше.
